Обитель ночи - Страница 82

52

Ночь, пещера, темнота — все изменилось, все было забыто, когда Херцог утянул их в мир своей изумительной, невероятной, сказочной истории. Из маленькой деревушки в Австрии они перелетели в Аргентину, Америку и наконец в Тибет. Нэнси закрыла глаза, и перед ней заплясали видения. Глазами Антона Херцога она увидела его отца в молодости — профессора-труженика, много лет отдавшего Мюнхенскому университету. Вместе с ним она перенеслась через десятилетия и континенты к той самой Изумрудной долине и далее, в страшное царство Шангри-Ла. Вместе с ним из уст царя узнала правду о мире и о жуткой судьбе, поджидавшей его в случае неудачного побега.

— И вот, я забрал из своей кельи рюкзак и спустился на первый этаж.

Голос Антона гулким эхом отдавался прямо в мозгу Нэнси. Она путешествовала вместе с ним.

— Я брел наугад, стараясь запомнить расположение коридоров и переходов; по счастью, мне не встретилось ни души. Неожиданно я выбрался на внутренний дворик, в центре которого виднелся монастырский колодец. Торопливо, в страшной панике я напился воды — она была кристально чистой и сладкой, как вино, — и наполнил свои фляги. И тут мне улыбнулась удача: у стены стоял мешок с цампой. Я выпотрошил рюкзак, бросил на землю зубную щетку, бинты, бесполезные карты и доверху наполнил его цампой. Мешочек с мукой, оставшейся от «меток чулен», я обвязал вокруг шеи — это было самое ценное имущество. Продолжив разведку, я обнаружил комнату, где хранился садовый инвентарь, несколько толстых зимних тулупов и засаленная шапка из ячьей шерсти. Я выбрал самый большой тулуп, а в карман затолкал шапку. Теперь я был более или менее подготовлен к побегу, оставалось только найти «Книгу Дзян». Отыскать библиотеку мне удалось довольно быстро; как призрак в заброшенном замке, я неслышно скользил по коридорам и комнатам, пока не набрел на просторную комнату, заполненную книгами. В центре помещения возвышался золотой пюпитр. Я поспешил к нему лишь для того, чтобы убедиться: книги на нем нет. Я огляделся: тысячи тысяч древних томов полностью закрывали стены. Чтобы проверить каждую из них, потребовалось бы несколько недель, а в моем распоряжении, увы, были считаные минуты. Я поначалу разозлился, но тут же вспомнил нелепые слова царя: «Книга Дзян» выцарапана на черепашьем панцире, а позже перенесена на пергамент. Она хранит размышления о Вселенной и говорит сама с собой. «Сущий бред и черная магия», — сказал я громко вслух, резко развернулся и пустился на поиски выхода. Я подозревал, что придется пробираться к дальней стене монастыря и спрыгивать с нее или ползти вниз. Значит, нужна веревка. Но на деле все оказалось куда проще. Из коридора я вышел на задний двор, в дальней стене которого виднелась дверь. К ней я и поспешил, ни секунды не сомневаясь, что она закрыта, но все-таки потянул за ручку. Дверь распахнулась, открыв моему взору горный склон. Я едва верил своей удаче, но очень скоро понял: единственная причина такого легкомыслия монахов — полная уверенность в том, что никому не взбредет в голову бежать отсюда и ни один непрошеный гость не явится к ним из суровой горной пустыни. День угасал, когда я неслышно ступил за порог и бесшумно прикрыл дверь за собой. Страх звенел в каждом нерве моего тела, когда я сделал первый шаг по скалистой земле. Если меня сейчас схватят, возможности бежать мне больше никогда не представится и моя ужасная участь будет предрешена. Поправляя на плечах лямки рюкзака, я заметил на земле что-то блестящее и наклонился посмотреть. Это был мундштук костяной трубы. Я тотчас обратил внимание, что у основания стены валялось огромное множество древних костей; мои ноги по щиколотки утопали в них. Я стоял на кладбище царей Шангри-Ла. Я поднял костяную трубу и сунул ее в рюкзак: по крайней мере, у меня останется вещественное доказательство жуткого путешествия — если, конечно, побег удастся. Спустя несколько минут меня уже отделяла от гомпы половина мили. Я обернулся, чтобы бросить последний взгляд на монастырь. Мрачный силуэт башни почти сливался с сумеречным небом. Было ли это игрой воображения, или я и в самом деле разглядел фигурку несчастного царя, устремившего взгляд к звездам в ожидании своей страшной участи? Не исключено, что я спас его: после моего побега его отречение отменят, царь останется жить до появления очередного новичка. Он еще некоторое время сможет лелеять свои нездоровые иллюзии и править миром — или тем, что он считает миром. И все же я не исключал вероятности того, что за мной вышлют погоню. Мысль об этом подгоняла меня, заставляя быстрее карабкаться вверх по каменистому склону туда, где, как я полагал, находилась расщелина, ведущая к перевалу. Это было очень тяжело: разреженный воздух содержал мало кислорода, и я чувствовал себя так, будто мои легкие работают вхолостую. Прошел час, а я все еще лез вверх и по-прежнему задыхался. Последние серые полутона дня готовы были исчезнуть, и я решил сделать привал, сориентироваться на местности по первым звездам и постараться запомнить расположение горных пиков, прежде чем их поглотит ночь. Я замесил себе немного цампы и муки «меток чулен» с водой, самостоятельно приготовив первую дозу волшебного снадобья тертона. Затем вновь развернулся в сторону склона и уже чуть медленнее продолжил путь в темноте. К рассвету я достиг верхней точки перевала, и передо мной предстало обширное плато — детально описанное царем, оно и впрямь напоминало лунный пейзаж: усеянное рытвинами и камнями разной величины, от яблока до головы человека, оно очень скоро отняло у меня все силы. Для поднятия боевого духа я позволил себе небольшую передышку — постоял, глядя вниз на ущелье. Видимость была хорошей, и можно было разглядеть склон на протяжении всех семи миль моего восхождения: никаких признаков погони. Значит, если монахи все-таки пустятся по моим следам, у меня будет как минимум двенадцать часов форы. Подстегиваемый сильнейшим возбуждающим средством — страхом за свою жизнь, — я внезапно осознал, что главные опасности поджидали меня впереди. У меня имелось весьма смутное представление о том, где я и куда идти. Кажется, я находился где-то к юго-западу от гомпы Литанг в одной из складок горного хребта, предположительно более чем в ста милях от долины Цангпо. Но такие расстояния — ничто в Гималаях. Ни один маршрут не идет по прямой. Дороги делают бессчетные зигзаги вверх и вниз по склонам, через высотные перевалы, из ущелья в ущелье. Сколько горных долин лежало на моем пути в Пемако, я не знал, но подозревал, что не меньше десятка. В дополнение к десяти или одиннадцати перевалам будет неизвестное количество плато — таких, как распростертое передо мной сейчас, и бессчетное множество препятствий иного рода: непроходимых речек с ледяной водой, непреодолимых пропастей, заваленных снегом горных склонов. Тысячи шансов получить растяжение, вывих лодыжки либо перелом… А весь мой арсенал составляли компас, ночные звезды над головой, литров десять воды, мука и цампа. В таких ситуациях нет смысла ничего загадывать. Самое лучшее — просто идти вперед, сосредоточившись на сложном поиске кратчайшей тропы. Хорошо, что хотя бы мука тертона начала действовать. У меня давно болели ноги, ступни покрывали синяки от ударов о камни, но под действием снадобья боли стали стихать. Потом, несмотря на все сложности моего пути, начались видения — результат действия галлюциногенов. К полудню я чувствовал себя так, будто выпил залпом бутылку шампанского. Я ощущал небывалую бодрость, шаг мой был скор, голову не обременяли никакие мысли, кроме одной: не забыть бы с наступлением сумерек съесть еще немного муки. Не знаю, долго ли я пребывал в таком состоянии. Я сознавал лишь, что должен идти не останавливаясь, пока не набреду на какую-нибудь деревню или не сломаю себе шею, сорвавшись с высоты. Солнце неторопливо скатилось вниз по пологой дуге, луна вскарабкалась высоко в ночное небо, а затем пропала, как актер, скрывшийся за кулисами. Затем опять появилось солнце, заиграло лучами над скалистым плато. Я пробирался вниз по ущелью, огибая огромные валуны. На пути мне попался широкий круг из камней, напомнивший британский Стоунхендж. Я сел, привалился спиной к самому крупному камню мегалита, представил себе людей, соорудивших все это вечность назад, и почувствовал себя неописуемо од